Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шкафы…
В них хранились чертовски интересные вещи. Все они, без сомнения, были очень хорошо известны Хэлисону, но Грегг не знал, что делать, например, с куклой высотой больше полуметра, созданной по образу и подобию человека будущего, которая декламировала на неведомом языке что-то похожее на стихи. Насколько он мог понять, рифмы были замечательные, а ритм – сложный, необыкновенный – оказывал определенное эмоциональное воздействие даже на человека, не знакомого с языком.
В шкафах были и каучуковые прозрачные блоки с движущимися огоньками внутри, и металлические конструкции (в одной из них Грегг узнал модель Солнечной системы), и садик, выращенный гидропонным способом, он мог изменять цвет, как хамелеон; и фигурки из пластика, возможно изображавшие мифических животных; соединяясь, они могли производить других животных – гибриды или биологические разновидности (поразительная демонстрация чистой генетики); все это и еще многое-многое другое! У Грегга закружилась голова. Он подошел к окну, чтобы немного прийти в себя.
Радужные огни все еще мерцали во мраке. Глубоко внизу Грегг заметил прерывистые вспышки лучистого света – будто взрывались осветительные ракеты. На мгновение он замер: у него мелькнула мысль о войне. Но еще одна вспышка, фонтаном поднявшаяся вверх, успокоила его. Вытянув шею, он смог разглядеть крошечные фигурки, принимавшие разные позы и танцевавшие в воздухе среди бушующего моря красок – что-то вроде балета в состоянии невесомости. Нет, это был совершенный мир.
Вдруг его охватило непреодолимое желание вырваться из этой безмолвной комнаты в сверкающую радостную суматоху за окнами. Но он не мог понять, как открываются окна. И не нашел кнопок, управляющих дверями.
Грегг вспомнил, как нелегко было обнаружить скрытые кнопки, при помощи которых открывались шкафы.
Он со злорадством подумал о старом Даффи из Хэверхилла и о том, что бы тот стал делать, если бы увидел все это. Ну да ладно, к черту Даффи. Пусть потом пьет весь мир, но сейчас Грегг хотел сделать то, что заслужил, – первым вне себя от восторга хлебнуть из этой бутылки с чудесным вином.
Он надеялся, что кто-нибудь войдет в эту комнату, к Хэлисону, может быть, Рэнил-Менс. Сначала Грегг, возможно, поймет не все – если только посетитель не изучал архаический английский язык, что маловероятно, – но потом уж он как-нибудь преодолеет трудности. Только бы Рэнил-Менс появился и показал ему, как работают приборы, спрятанные в шкафах! Это ведь золотые россыпи для физика!
Однако никто так и не появился, и Грегг, нагруженный трофеями, возвратился в свою эпоху, где обнаружил Макферсона. Откинувшись в кресле, тот пил виски с содовой и скептически посматривал на дыру.
– Как вы попали в квартиру? – спросил Грегг.
– Очень просто, – ответил Макферсон. – Дверь была открыта. В комнате стоял Хэлисон, и мне захотелось выяснить, в чем дело. Он вполне реальный, все в порядке.
В его бокале звенели кубики льда.
– Хэлисон был здесь? Мак, какая…
– Не расстраивайтесь. Я вошел и спросил его, кто он такой. «Хэлисон, – ответил он. – Я просто зашел на минутку», или что-то в этом роде. «Грегг хочет вас видеть», – сказал я. «Пока у меня нет времени, – ответил он. – Я ищу одну вещь. Вернусь в четверг, чтобы повидаться с Рэнил-Менсом. Тогда и скажу Греггу все, что он хочет знать. Я могу рассказать ему о многом… я ведь отношусь к категории гениев». То, что он говорил, было довольно двусмысленно, но я каким-то образом умудрился все понять. После этого он вышел. Я побежал за ним, закричал: «Где Грегг?» Он помахал рукой, показав… на отверстие, и побежал вниз по лестнице. Я просунул голову в дыру, увидел вас и почувствовал себя как-то странно. Тогда я приготовил виски с содовой и сел, чтобы подождать вас. От этого малого у меня мороз по коже подирает.
Грегг положил свою ношу на диван:
– Вот проклятье! Значит, я прозевал его. Ну ничего, он еще вернется, это единственное утешение. Почему, черт побери, у вас от него мороз по коже подирает?
– Он совсем не похож на нас, – просто сказал Макферсон.
– Но ничто человеческое ему не чуждо. Вы же не можете утверждать, что он не человеческое существо.
– Конечно, человеческое, а как же, но это совсем другой вид человеческого. Даже его глаза. Он смотрит, будто насквозь пронизывает, будто видит тебя в четырех измерениях.
– Может быть, и видит, – рассуждал Грегг. – Я бы хотел… гм. Он скажет мне все, что я хочу знать, а? За это стоит выпить. Вот повезло-то! И он действительно гений, даже для своего века. Я думаю, только гений мог устроить эту шутку с пространством и временем.
– Это его мир, Мэннинг, а не ваш, – спокойно заметил Макферсон. – Я бы на вашем месте не совался туда.
Грегг засмеялся, глаза его ярко заблестели.
– При других обстоятельствах я согласился бы с вами. Но теперь я уже знаю кое-что об этом мире. По картинкам в книжках, например. Это, несомненно, совершенный мир. Только пока еще он за пределами моего понимания. Эти люди ушли далеко вперед во всех отношениях, Мак. Сомневаюсь, сможем ли мы понять там все. Но я же не совсем умственно отсталый. Я буду учиться. Мой опыт поможет мне. Я все-таки техник и физик.
– Ну и прекрасно. Поступайте, как вам нравится. Я сейчас напился потому, что сидел и все время смотрел на эту дыру в стене и боялся, не захлопнется ли она навсегда.
– Чепуха, – сказал Грегг.
Макферсон встал, покачиваясь.
– Пойду лягу. Позовите меня, если я зачем-нибудь вам понадоблюсь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Мак. Да, послушайте. Вы никому обо всем этом не говорили, а?
– Нет, и не собирался. А глаза Хэлисона испугали меня, хотя в них и было что-то дружелюбное. Человек и сверхчеловек. Брр!
Макферсон выплыл из передней, окутанный парами виски. Грегг усмехнулся и старательно запер за ним дверь.
Кем бы ни был Хэлисон, но сверхчеловеком он быть не мог. Эволюция не привела его к этой крайности, или, может быть, Homo sapiens и не мог путем эволюции превратиться в Homo superior[29]. Многое в человеке